Неточные совпадения
Я
мальчика погладила:
«Смотри, коли оглянешься,
Я осержусь…
Иди...
В то время когда он
шел по коридору,
мальчик отворил дверь во второй денник налево, и Вронский увидел рыжую крупную лошадь и белые ноги.
Графиня Лидия Ивановна
пошла на половину Сережи и там, обливая слезами щеки испуганного
мальчика, сказала ему, что отец его святой и что мать его умерла.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он
пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью на столе и положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле
мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как
мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались
мальчику страшными и огромными; потом как
мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники
пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов
мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Дежурный, в чистой куртке, нарядный, молодцоватый
мальчик, с метлой в руке, встретил входивших и
пошел за ними.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и
мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по высокой траве и по дороге
шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он
идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или
мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
— Да,
слава богу, ma tante, [тетушка (фр.).] растут, учатся, шалят… особенно Этьен — старший, такой повеса становится, что ладу никакого нет; зато и умен — un garçon, qui promet. [
мальчик, подающий надежды (фр.).]
Он усердно тянул ее за юбку, в то время как сторонники домашних средств наперерыв давали служанке спасительные рецепты. Но девушка, сильно мучаясь,
пошла с Грэем. Врач смягчил боль, наложив перевязку. Лишь после того, как Бетси ушла,
мальчик показал свою руку.
Он слушал, что говорила мамаша с сестрицей, надув губки, выпучив глазки и не шевелясь, точь-в-точь как обыкновенно должны сидеть все умные
мальчики, когда их раздевают, чтоб
идти спать.
Мелко шагали
мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют,
шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
«Уши надрать мальчишке», — решил он. Ему, кстати, пора было
идти в суд, он оделся, взял портфель и через две-три минуты стоял перед
мальчиком, удивленный и уже несколько охлажденный, — на смуглом лице брюнета весело блестели странно знакомые голубые глаза.
Мальчик стоял, опустив балалайку, держа ее за конец грифа и раскачивая, вблизи он оказался еще меньше ростом и тоньше. Так же, как солдаты, он смотрел на Самгина вопросительно, ожидающе.
За железной решеткой, в маленьком, пыльном садике, маршировала группа детей —
мальчики и девочки — с лопатками и с палками на плечах, впереди их шагал, играя на губной гармонике, музыкант лег десяти, сбоку
шла женщина в очках, в полосатой юбке.
Спивак,
идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в поле приказчик отца Спивак; привез его в усадьбу, и
мальчик рассказал, что он был поводырем слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем слепой, обращался с ним жестоко,
мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
Клима
посылали спать раньше, чем начиналось чтение или преферанс, но
мальчик всегда упрямился, просил...
По тротуару величественно плыл большой коричневый ком сгущенной скуки, — пышно одетая женщина вела за руку
мальчика в матроске, в фуражке с лентами; за нею
шел клетчатый человек, похожий на клоуна, и шумно сморкался в платок, дергая себя за нос.
— Почему ты не ложишься спать? — строго спросила Варвара, появляясь в дверях со свечой в руке и глядя на него из-под ладони. —
Иди, пожалуйста! Стыдно сознаться, но я боюсь! Этот
мальчик… Сын доктора какого-то… Он так стонал…
И он повелительно указывал ему рукой на лестницу.
Мальчик постоял с минуту в каком-то недоумении, мигнул раза два, взглянул на лакея и, видя, что от него больше ждать нечего, кроме повторения того же самого, встряхнул волосами и
пошел на лестницу, как встрепанный.
Я был
мальчик, соблазнился и
пошел в гусары.
Она спустилась вниз, скользнула по коридорам, отыскала Якова и велела сказать
мальчику, чтобы
шел, что ответ будет после.
Мне встретился маленький
мальчик, такой маленький, что странно, как он мог в такой час очутиться один на улице; он, кажется, потерял дорогу; одна баба остановилась было на минуту его выслушать, но ничего не поняла, развела руками и
пошла дальше, оставив его одного в темноте.
Дочка, тоже ребеночек лет восьми,
идет в беленьком платьице, смотрит на
мальчика и смеется, а в руках таку малую кошелочку деревенскую несет, а в кошелочке ежика.
Из обвинительного акта видно было, что городовой остановил
мальчика в то время, как он
шел с товарищем, который нес на плече половики.
С женщинами
шли на своих ногах дети,
мальчики и девочки.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо
мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы на фабрике
шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», —
мальчик не
пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Маслова замолчала и, взяв посуду,
пошла, куда ее
посылали, но, переглянувшись с обвязанным
мальчиком, которому запрещено было смеяться, опять фыркнула.
— А теперь куда
пойдешь? — сказал
мальчик в белой рубашке.
В сенях народ, нажавшись друг на друга, пропустил его, и он вышел на улицу и
пошел вверх по ней. Следом зa ним из сеней вышли два
мальчика босиком: один, постарше, — в грязной, бывшей белой рубахе, а другой — в худенькой слинявшей розовой. Нехлюдов оглянулся на них.
Шестилетний
мальчик, взволнованный ожиданием катанья,
шел за возом.
— Ребеночка, батюшка мой, я тогда хорошо обдумала. Она дюже трудна была, не чаяла ей подняться. Я и окрестила
мальчика, как должно, и в воспитательный представила. Ну, ангельскую душку что ж томить, когда мать помирает. Другие так делают, что оставят младенца, не кормят, — он и сгаснет; но я думаю: что ж так, лучше потружусь,
пошлю в воспитательный. Деньги были, ну и свезли.
— А вот этот самый двор, — сказал
мальчик, указывая на дом, против которого крошечный белоголовый ребенок, насилу державшийся на кривых, выгнутых наружу в коленях ногах, качаясь, стоял на самой тропинке, по которой
шел Нехлюдов.
Нехлюдов
шел медленным шагом, пропуская вперед себя спешивших посетителей, испытывая смешанные чувства ужаса перед теми злодеями, которые заперты здесь, состраданья к тем невинным, которые, как вчерашний
мальчик и Катюша, должны быть здесь, и робости и умиления перед тем свиданием, которое ему предстояло.
Вдали на соборных часах пробило половину двенадцатого.
Мальчики заспешили и остальной довольно еще длинный путь до жилища штабс-капитана Снегирева прошли быстро и почти уже не разговаривая. За двадцать шагов до дома Коля остановился и велел Смурову
пойти вперед и вызвать ему сюда Карамазова.
Вместо ответа
мальчик вдруг громко заплакал, в голос, и вдруг побежал от Алеши. Алеша
пошел тихо вслед за ним на Михайловскую улицу, и долго еще видел он, как бежал вдали
мальчик, не умаляя шагу, не оглядываясь и, верно, все так же в голос плача. Он положил непременно, как только найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
— Милый
мальчик, это мое дело, а не твое. Я
иду сам по себе, потому что такова моя воля, а вас всех притащил туда Алексей Карамазов, значит, разница. И почем ты знаешь, я, может, вовсе не мириться
иду? Глупое выражение.
Кончилось тем, что всех даже
мальчиков стало наконец интересовать: кто ж именно основал Трою, но Красоткин своего секрета не открывал, и
слава знания оставалась за ним незыблемо.
Воротясь домой, Григорий засветил фонарь, взял садовый ключ и, не обращая внимания на истерический ужас своей супруги, все еще уверявшей, что она слышит детский плач и что это плачет, наверно, ее
мальчик и зовет ее, молча
пошел в сад.
Мать этим не смущалась и только дивилась иногда, как это
мальчик, вместо того чтоб
идти играть, простаивает у шкапа по целым часам над какою-нибудь книжкой.
Алеша перешел мостик и
пошел в горку мимо забора прямо к опальному
мальчику.
— Монах в гарнитуровых штанах! — крикнул
мальчик, все тем же злобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша повернулся, поглядел на него и
пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов, как в спину его больно ударился пущенный
мальчиком самый большой булыжник, который только был у него в кармане.
— Вы туда же
идете, в Михайловскую? — продолжал тот же
мальчик. — Так вот догоните-ка его… Вон видите, он остановился опять, ждет и на вас глядит.
Мне стало жаль старуху, и я ей дал 3 рубля. Она растерялась, заплакала и просила меня не говорить об этом китайцам. Простившись с нею, мы отправились дальше.
Мальчик пошел проводить нас до реки Цимухе.
Я проворно встал и
пошел к
мальчикам.
— Как же. Перво-наперво она сидела долго, долго, никого не видала и не слыхала… только все как будто собачка этак залает, залает где-то… Вдруг, смотрит:
идет по дорожке
мальчик в одной рубашонке. Она приглянулась — Ивашка Федосеев
идет…
Подгоняемая шестами, лодка наша хорошо
шла по течению. Через 5 км мы достигли железнодорожного моста и остановились на отдых. Дерсу рассказал, что в этих местах он бывал еще
мальчиком с отцом, они приходили сюда на охоту за козами. Про железную дорогу он слышал от китайцев, но никогда ее раньше не видел.
— Maman, это не принято нынче; я не маленький
мальчик, чтоб вам нужно было водить меня за руку. Я сам знаю, куда
иду.
Месяца через полтора я заметил, что жизнь моего Квазимодо
шла плохо, он был подавлен горем, дурно правил корректуру, не оканчивал своей статьи «о перелетных птицах» и был мрачно рассеян; иногда мне казались его глаза заплаканными. Это продолжалось недолго. Раз, возвращаясь домой через Золотые ворота, я увидел
мальчиков и лавочников, бегущих на погост церкви; полицейские суетились.
Пошел и я.
По счастию, у нее не было выдержки, и, забывая свои распоряжения, она читала со мной повести Цшоке вместо археологического романа и
посылала тайком
мальчика покупать зимой гречневики и гороховый кисель с постным маслом, а летом — крыжовник и смородину.